“МЕНЯ ВДОХНОВЛЯЮТ ЛЮДИ”

Светлана Скачкова-Марченко — талантливый скульптор, отличный художник, интересный человек, приветливый собеседник и просто красивая женщина. На протяжении последних двух лет Светлана работала над созданием скульптуры первому латвийскому кардиналу Юлиану Вайводу, а сейчас в Каунасе проходят подготовительные работы по установке памятника.

— Светлана, расскажите о проекте по созданию памятника Юлиану Вайводу.

— Меня пригласили к сотрудничеству в создании памятника первому латвийскому кардиналу Ю. Вайводу, и я согласилась. Идея воздвигнуть памятник Вайводу возникла уже давно. Проект финансируют спонсоры, а мою работу оплачивает самоуправление. Надо сказать, большую помощь в осуществлении проекта оказал Петерис Кейш. Он безумно любит Латгальский край и всегда стоял за самыми значимыми культурными событиями в Резекне. Например, именно под его руководством состоялось открытие памятника Латгальской Мары. Когда мы еще только начинали проект, Петерис был болен и очень боялся, что мы не успеем сделать памятник кардиналу… Но сейчас скульптура уже слеплена и находится в Каунасе на заводе, там ее отливают и проводят подготовительные работы для установки.

— Пару слов об истории создания памятника.

— Изначально я получила заказ от католического костела сделать бюст Вайвода. Чуть менее года занималась концептуальной частью, лепила эскиз из пластилина. Я пыталась проникнуть в образ кардинала, и пока его лепила, у него появились руки. Мне захотелось, чтобы Вайвод общался с аудиторией, с прихожанами. Конечно, архитектор удивленно спрашивал, почему вдруг появились руки, ведь получается, что это уже не бюст, как было запланировано. И это действительно так. Бюст неожиданно стал полуфигурой. Таким образом основной символической частью памятника стала правая рука кардинала, поднятая вверх. Правой рукой Юлиан освещает людей, а левой держится за крест.

— Сложно представить, насколько это большой труд — создать памятник исторической личности…

— У скульптуры есть две главные задачи: необходимо, чтобы скульптура была похожа на человека и чтобы она была чуть-чуть красивее. Ведь делается она на века.

— Скульптор — это ведь не только художественный взгляд, но еще и хорошие математические способности?

— Обязательно! Без математической основы невозможно, точно так же, как и без знаний анатомии. Когда я работала в Петербурге, один специалист сказал, что работа скульптора объединяет в себе абсолютно все. И с этим я согласна.

— Где будет установлен памятник Юлиану Вайводу?

— Между кафедральным собором Сердца Иисусова и католической школой. Получается, во дворе. Его можно будет видеть с ул. Латгалес, т. к. высота памятника 2,60 м (1,50 м постамент и 1,10 м полуфигура).

— А где вы обучались скульптуре?

— Здесь, в Резекне, в художественной академии. Но учебный процесс на этом не закончился, мастерство надо развивать — без этого никак. Во время работы в Петербурге поняла одну вещь — никогда нельзя останавливаться, надо непрерывно штудировать что-то новое. Я базируюсь на классике. Мой любимый скульптор — Микеланджело.

— Откуда вы черпаете вдохновение? Что побуждает творить?

— Меня вдохновляют люди. Нравится делать скульптуры людей, проникать в их характер и философию жизни.

— На пути создания возникают сложности?

— Да, например, Юлиан Вайвод сначала мне не давался. Ментально не давался. Я не могла проникнуться, не могла сделать его живым, потому что для этого надо находиться на одной волне с человеком, даже если его уже нет в живых. Чтобы как-то прочувствовать, я стала читать его дневник. Скажу честно, от написанного я ожидала другого. Ожидала размышлений о Боге.

— В дневнике этого не оказалось?

— Не оказалось… Я — человек философского склада, полета и романтики, а Вайвод не писал о возвышенном, он не говорил о божественном. В его дневнике можно найти много описаний встреч с людьми, много быта. Он показался мне сухим. Я привыкла находиться в состоянии полета, привыкла парить где-то высоко, а тут меня будто к земле прибили. В один момент я даже подумала, что это не мой персонаж, мне просто не хотелось работать.

— Но все-таки случилось! Как Вайвод стал «вашим»?

— Я просто поняла, для чего кардинал вошел в мою жизнь и почему он меня не отпускает. Он пришел соединить земной прагматизм с вечным полетом. Благодаря ему во мне кристаллизировалось понимание, что в этом мире мало лишь только парить над облаками, надо действовать! Когда основная работа была уже проведена, оставалось сделать крест. Я сделала его самым простым, мне казалось, что детали и камушки не так важны. Через какое-то время ко мне приехал Петерис Кейш посмотреть на памятник и первое, что он попросил, переделать крест. Я сняла крест и начала его переделывать. Вот тогда и начался весь процесс. Я прониклась кардиналом, поняла его, увидела его жизнь, его глубину. Когда крест был готов, я поставила его, и у меня по телу побежали мурашки. Было ощущение, будто маленький мужчина прошел по моей мастерской.

— Получается, работа была не случайной?

— У меня ни одна работа не была случайной, даже когда творила что-то неосознанно — все было не просто так. Например, в студенческие годы были работы, которые я делала просто так, потому что хотелось. А также были работы, которые я уничтожала…

— Уничтожали? Почему?

— Они были очень деструктивными. Я писала в сюрреалистическом стиле. К примеру, у Сальвадора Дали есть период деструктивных работ. Такие работы могут быть в музее, но не в частной коллекции, потому что они несут негативный заряд. Так было и со мной.

— В чем заключалась деструкция ваших работ?

— У художника многое идет из подсознания. Тогда я изображала то, с чем мне предстояло работать над собой. Я изображала деструкцию во мне, которую надо было преобразовать и создать из себя созидающего человека, а не разрушающего. Художник ведь может и разрушать, потому что создает работы не только для себя, а для аудитории. Если человек встречается с художественным произведением, которое несет деструкцию, боль, депрессию, крик, разочарование, работа еще больше надавит на человека, прижмет его. Мне кажется, художественные работы должны вдохновлять и соединять человека с высшим миром. Например, памятник Антону Кукойсу, казалось бы, обычный памятник. Но когда я его делала, вкладывала такую большую любовь к Латгальскому краю! Если я родилась в Латвии, в Латгалии — значит, я должна делать что-то для этого уголка на Земле, что-то полезное.

— Мало иметь просто талант, важно быть искренним…

— Вот именно. Художник обязан быть искренним! Как-то я гостила в одной керамической мастерской и увидела там скульптуру ангела. Но этот ангел был совсем не ангельский. Это значит, что мастер в момент создания был неискренен. Мы в мир даем только то, что есть в нас. Работа может быть очень красивой, но без положительного энергетического заряда. И тогда мы смотрим на работу и не понимаем — почему же она не нравится, все ведь так красиво! По моему мнению, все заповеди можно свести в одну формулу, в один закон. И этот закон — циркуляция. Все когда-нибудь возвращается, поэтому надо посылать окружающим положительный заряд и эмоции. А еще мне очень близка философия жизни японцев. У японцев Бог повсюду — в камне, в воде, в другом человеке… Он везде!

— А ведь и скульптор является демиургом и творцом…

— И не только скульптор. Я так скажу: на скульпторе лежит большой груз ответственности, потому что он созидает. Но не меньше ответственности лежит и на человеке, который шьет кофточку, на человеке, который конструирует машину. Они ведь тоже созидатели, которым надо выполнять свою работу с ответственностью, потому что если нет ответственности, созидание может причинить боль. Вообще, каждому человеку надо заниматься тем, что он любит, и не оглядываться на других, а держать в себе ориентир. Представьте, если человек работает, например, слесарем и не любит свою работу? Что случится, если он вдруг не докрутит колесо? Деструкция!

Я знаю примеры, когда картины пишутся буквально за один вечер, чтобы утром художник мог принять участие в выставке. Современные техники позволяют быстро создать картину. Но это уже не художники от Бога, это рабы собственных комплексов. Люди, которые не принимают ситуацию, в которой живут. Многие борются за популярность, но достигнув ее, не становятся счастливыми.

— А художник от Бога, какой он?

— Художник от Бога — это художник, который творит с радостью и отдает себя высшему плану. У меня в гостях был болгарский целитель, он говорил: единственное, что для всех нас необходимо — быть ребенком. Не надо заморачиваться, не надо быть цунами. Когда я готовлюсь к очередной работе, прошу Бога дать мне сигнал — готова ли я?

— Ваши дальнейшие планы?

— Хочу сделать скульптуру женщины, но пока не скажу какой — это секрет. Я просто чувствую, что мне это надо, но пока не могу приступить к работе. Ее я тоже увидела во сне: она приехала ко мне, очень пожилая, а я рассказала ей о своей задумке. После этого она сказала мне во сне: «Света, когда вы будете лепить, я обязательно приеду». Я поняла, что контакт с ней уже есть, но пока я не готова к реализации, потому что появляются другие проекты.

— Важно ли изучать биографию и знать характер человека, скульптуру которого вы создаете? Или достаточно знать, как он выглядит, и обладать интуицией?

— 100% важно! Биография — это вся жизнь человека, его взлеты и падения. Художнику надо проникнуться персонажем, перевоплотиться, самому стать им. Я часто анализирую, почему некоторые актеры играют свою роль наигранно, а некоторые так убедительно. Просто кто-то проникается, чувствует, впускает в себя персонажа, а кто-то нет. Кстати, о фильмах. Один фильм вдохновил меня на создание скульптуры. Если я ее создам, то это будет мой внутренний триумф. В фильме речь идет о такой любви, которую я в мире не наблюдаю. Конечно, такие отношения есть, но их настолько мало… Этот фильм называется «Долгая дорога в дюнах».

— У вас есть идеалы?

— Когда-то были. Сейчас я поняла, что в любом идеале рано или поздно разочаруешься. А розачарование очень болезненный процесс, оно выжигает душу. Когда создаешь кумира, то ждешь от него идеального поведения, а потом вдруг видишь — он просто человек и совсем не виноват, что неоправдал ожиданий. Сейчас я просто восхищаюсь людьми и воспеваю их в своих стихах.

— Вы пишете стихи? Как давно?

— Лет с семнадцати. Я пишу стихи, но не называю себя поэтессой. Например, если ты пишешь картины, но ты не живописец, нельзя называть себя живописцем, но и прекращать писать не стоит, если это приносит радость. Пока я пишу афоризмы, но хочется, чтобы мои афоризмы были в каком-то рассказе, может быть, в басне. Но всему свое время. Как говорится, время разбрасывать камни и время собирать камни.

— Спасибо за интересную беседу!

30 сентября 2014
Average: 5 (2 votes)

Добавить комментарий

16 + 1 =
Решите эту простую математическую задачу и введите результат. Например, для 1+3, введите 4.